[Bo-BA]

Товарищ orowell мне подкинул рассказы одного автора. Довольно просто и гениально. Говорят, что похоже на меня. Серия рассказов называется "Фрески"..



Фрески - это когда пишут прямо по свежей штукатурке; по свежей, впитывающей образ основе... по свежей памяти, ибо память - источник всякого искусства: живописец наносит на холст пятно или линию всегда по памяти; композитор торопится зафиксировать в нотных знаках мелодию, которую удерживает в памяти; так и писатель, являясь частью речи, немыслим без памяти.



Фрески - это когда целое пишется частями: то здесь, то там...



Писать надо стараться быстро, пока всё живо. (c)



Вот понравившиеся Фрески.. Конечно это не все, а только самые запомнившиеся.





ЗА ДЕСЕРТОМ



- Перед смертью он чистил зубы! Каждый день! Все последние пятьдесят девять лет!..

- Знаете, я не разделяю такого фанатизма.

- Но всё-таки поразительно! Каждый день!!







КОНЬ



Отец любит вспоминать о своем отце: "Купил он коня. Красавца. Никогда еще такого не видели! Только обманули его на ярмарке: конь то верховой, вот в чем беда, к телеге не приученный оказался. И так и сяк к нему отец - ни в какую тот не идет. И конь то хороший попался! Подойдешь, он положит голову на плечо, хлебушка ждет, а сам смотрит глазом так, сливовым, в душу прямо... Что тут делать?



Отец ходит темный, деньги то большие отдал, а толку? Стал он его выводить за двор. Привяжет и лупит, знаешь как - ух! Иной раз до крови. Придет домой мокрый весь, сядет и сидит. А мне-то как, пацану? И конь хороший, и папка, и ему то жалко его. Вот в чем дело. Кое-как приучил-таки его отец, да и то: вот нагрузит телегу, нас посадит, детишек, сам рядом идет - и конь идет - нормально, как и надо. Но если только присядет отец к нам, хотя бы даже с краешку - встает как вкопанный. Хоть убей! Во как чуял отца. Мстил. Уж как мы ни пробовали, так и не простил ему..."



Отец вспоминает, переживает как наяву. И я тоже. Хорошо.







БЕЛЯНКА



Бывают же на свете собаки. И не просто собаки, а собачи...



По сей день для меня загадка: чем мы приглянулись друг другу? Она - из стаи собак-побирушек, белая, с густой овечьей шерстью, словом, Белянка. Поначалу я не отмечал кого-либо из них, и если была возможность, оделял их сухариками поровну. Как-то раз, из всей этой братии, она одна привстала на задних лапах и потянулась не к лакомству (которого у меня не было в тот раз), а ко мне. Я погладил ее... И с тех пор она стала моей Белянкой. Едва завидев меня, несется она навстречу, и не описать, как она сперва забежав вперед и опустив низко морду, начинает вилять своим тельцем, взглядывая на манер деревенской кокетки, но потом, не выдержав, все же встает на лапы и уже ластится от души. Впрочем, и я радуюсь не меньше.



Со временем я убедился, что ею движет именно приязнь ко мне, а не чувство голода. Метров двадцать-тридцать мы идем вместе, затем она вежливо отстает, и как я благодарен ей за это: у меня ведь нет возможности взять ее к себе в дом. Иной раз иду намного позднее обычного, все равно - и встретит меня, и проводит. Такая собача. Позавчера вдруг не ткнулась ко мне, а отбежала опасливо. Вижу на голове у нее запеклась кровь. Весь день переживал и думал о том, что вот тот человек, в ее глазах был таким же как я. И ударил. Сегодня, слава Богу, наши отношения восстановлены! Должна быть хотя бы одна душа на свете, которая ждет тебя каждый день. (И почему не бывает у нас любви без тревоги? Увидимся ли мы завтра?)





ЛЕТО



Летом нужно обязательно лечь на спину и закрыть глаза, чтобы услышать набегающий шум и шелест. И потом долгое мычание в вышине самолетика... А когда откроешь глаза, они задохнутся от золота: от сверкания неба и листьев, от ее золоченых плеч и волос, от кончика носа и горячих коленок... Она что-то говорит в это время, что-то вроде:

- ... представляешь? Я ей говорю: ты что, с ума сошла, чего ты добиваешься этим, хочешь, чтобы он совсем...

Я целую ее в висок, в такую сладкую ложбинку, а потом уже невозможно миновать губами ее глазок. Это очень смешно, потому что он глупый, дергается и замирает...

- Ты совсем не слушаешь меня! Я тебе рассказываю, рассказываю, а тебе хоть бы... - говорит она, затихая.

Ветер накрывает нас тишиной облаков и лазури, и тогда она говорит действительно мудрые вещи, например:

- Слушай, а давай мы так и будем лежать с тобой, а? Пусть вот так все и останется... навсегда.

- А как же зимой? - задаю я детский вопрос.

- Глупый, ничего ты не понимаешь, - вздыхает она, - ты лучше молчи.

И я молчу. Сначала просто от любви. А потом уже от потрясения: ведь это же... ВЕЧНОСТЬ...